[vc_row][vc_column][vc_custom_heading text=”«Я молился о том, чтобы, если бы меня убили, оставили моё тело на виду… Таким образом, я не стал бы «десапаресидо» («пропавшим без вести»)».”][vc_single_image image=”101034″ img_size=”full” add_caption=”yes”][/vc_column][/vc_row][vc_row][vc_column][vc_column_text]Эта статья входит в серию «Проект изгнания», разрабатываемого партнёром «Индекса цензуры» (Index on Censorship) «Глоубэл джонэлист» (Global Journalist), в которой опубликованы интервью с живущими в изгнании журналистами со всего мира.

Выпрыгнуть на ходу из машины под дулом пистолета, чтобы избежать похищения пакистанскими военными – не так журналист Таха Сиддики планировал начать свою поездку в Лондон.

Сиддики, тогдашний пакистанский корреспондент сети «Франс 24» (France 24) и индийского новостного сайта «Велд из Ван Ньюз» («WION»), разозлил вооружённые силы Южной Азии своими репортажами о национальной безопасности и критическими постами в социальных сетях.

10 января он оказался в неприятной ситуации, когда ехал в аэропорт на такси «Карим» (популярный мобильный сервис в столице Пакистана Исламабаде). Машина с вооружёнными людьми заставила такси остановиться. Сиддики избили у шоссе, а потом, силой затолкав в заднюю часть машины, увезли.

Пакистанские СМИ известны оживлённым и разнообразным освещением новостей. Однако журналисты в этой стране сталкиваются с угрозами от не только таких экстремистских группировок, как «Талибан», но и от армии и спецслужб.

Страна занимает 139-е место из 180 стран мира по Индексу свободы прессы «Репортёров без границ». В последние месяцы таким независимым СМИ, как «Гео ТВ» (Geo TV) и газете «Дон» (Dawn), заблокировали трансляцию и распространение тиража. Ранее в этом месяце два журналиста подверглись нападению в Лахоре вскоре после того, как представитель вооружённых сил осудил «антигосударственные» выступления журналистов в социальных сетях.

Как рассказал Сиддики репортёру «Глоубэл джонэлист», ему удалось убежать от своих похитителей и сообщить о нападении в полицию. Попытка похищения была не первым случаем, когда у Сиддики был конфликт с военными Пакистана. В 2015 году ему угрожали после того, как он написал в соавторстве длинную статью в «Нью-Йорк таймс», в которой подробно излагалось о причастности военных к исчезновению десятков подозреваемых в принадлежности к пакистанским талибам. Автор статьи утверждал, что некоторых из этих исчезнувших людей морили голодом, подвергали пыткам и убивали.

Ему также угрожали после того, как он помог подготовить репортаж для «Франс 24», в котором критиковались действия пакистанской армии во время теракта в Пешаваре в 2014 году, в результате которого погибло более 150 человек. Сиддики также столкнулся с прессингом в прошлом году после публикации твитов, критикующих «прославление» армией бывших диктаторов и отбеливание собственной роли в разжигании войны с Индией в 1965 году.

В мае 2017 года журналиста вызвали на допрос в контртеррористический департамент федеральной полиции, несмотря на постановление суда, запрещающее правоохранителям преследовать его. В сентябре Сиддики вызвали на встречу с военным представителем генералом Асифом Гафуром. В интервью Сиддики рассказал, что Гафур ему пригрозил – если тот не прекратит критику, то «у меня будут проблемы».

Гафур не ответил на сообщения от «Глоубэл джонэлист», требующие комментариев. Однако проблем не было до январского нападения, и поэтому Сиддики не может указать на один конкретный инцидент как на причину.

 «Я не знаю, какой конкретный сюжет, статья или видео спровоцировали нападение», – говорит он в интервью «Глоубэл джонэлист». «Возможно, единственной причиной была моя активность в социальных сетях?»

Через несколько недель после нападения Сиддики решил уехать из Пакистана во Францию по соображениям безопасности. Он рассказал, что перед отъездом встретился с тогдашним министром внутренних дел Пакистана Ашаном Икбалом.

 – Икбал, – говорит Сиддики, – сказал журналисту, что тот должен написать письмо генералу армии Пакистана генералу Камару Байве и попросить прощения.

Ни Икбал, ни Байва не ответили на наши просьбы о комментариях.

Сейчас 34-летний Сиддики живёт со своей женой и 4-летним сыном в Париже, где работает неполный рабочий день в медиа-компании «Бейбл Пресс» (Babel Press) и ищет работу на полный рабочий день. Он рассказал Розмари Белсон из «Глоубэл джонэлист» о нападении и бегстве со своей родины.

«Глоубэл джонэлист»: Можете ли Вы рассказать нам о репортажах, послуживших причиной Ваших неприятностей?

Сиддики: Военные участвуют в политической жизни Пакистана. У них есть частные предприятия, они нарушают права человека, влияют на систему образования.

Когда вы сообщаете в репортаже о какой-либо конкретной проблеме в Пакистане, обычно вы в итоге отслеживаете её истоки в армии, так или иначе. Невозможно делать репортаж, не говоря о военных и их участии в широком круге вопросов в Пакистане.

Расскажу о материале, который я сделал для «Нью-Йорк таймс». Он вышел на первой странице международной версии «Нью-Йорк таймс» в 2015 году. Это была статья о военных секретных тюрьмах, где убивали предполагаемых боевиков. Военные без суда убивали подозреваемых в тюрьмах. Я обнаружил около 100-250 случаев по всему Пакистану, особенно на территории племён федерального управления [на северо-западе Пакистана].

Даже в то время «Нью-Йорк таймс» считала, что очень опасно печатать статью под моим именем. Но я захотел, чтобы имя автора было указано, и это был первый раз, когда я начал получать прямые угрозы.

Всегда были косвенные сообщения, поступающие через друзей по журналистскому цеху или друзей в правительстве, в которых говорилось, что я должен быть осторожным… Стабильно время от времени эти угрозы поступали. Даже угрожали до такой степени, когда моим друзьям и людям, с которыми я общался, было приказано держаться от меня подальше.

«Гдж»: Расскажите нам подробно о попытке похищения.

Сиддики: 10 января я направился в аэропорт, чтобы полететь в Лондон по работе. За неделю до этого я работал над статьёй о пропавших без вести. Я собирался послать материал в редакцию из аэропорта, потому что у меня не было [времени] раньше, поэтому я взял [с собой] жёсткий диск и ноутбук.

Такси «Карим» прибыло около 8 утра, чтобы отвезти меня на рейс в полдень. На полпути в аэропорт на главной автомагистрали Исламабада какой-то автомобиль свернул перед нами и остановился. Люди, вооружённые пистолетами и АК-47, вышли из машины.

Сначала я подумал, что это был случай дорожной ярости или грабежа, но один из них подошёл с моей стороны, указал на меня пистолетом и сказал что-то вроде: «Ты кем себя возомнил?»

Я вышел и предположил, что это связано с угрозами, которые я получал ранее. Я попытался убежать, но они поймали меня на дороге. Вот тогда я заметил, что за мной стояла другая машина, с которой тоже вышли люди. Они взяли меня в кольцо, и это было [на] главной автомагистрали с уличным движением в полдевятого утра… они начали избивать меня и хотели меня забрать.

Я сопротивлялся, и они продолжали бить оружейными прикладами…, и пинали меня. Наконец, один из них сказал: «Прострели ему ногу, если он не перестанет сопротивляться, потому что мы должны его взять».

Вот тогда я понял, что они серьёзно намерены стрелять в меня. Ранее, [когда] они не стреляли в меня сразу, я подумал, что, возможно, это означает, что они хотят взять меня живым. Мысленно я решил, что сопротивление даст мне какой-то шанс на жизнь. Я увидел проезжающую мимо военную машину. Я звал на помощь, но она не остановилась.

После того, как пригрозили выстрелить в ногу, они посадили меня в такси, выдворив водителя. Один человек вёл машину, пока двое других сидели со мной сзади и один спереди. Меня держали через захват за шею, направив оружие в левую сторону живота.

Я сказал: «Я еду с вами. Можете ли вы немного ослабить захват и позволить мне передохнуть, [и] сесть прямо?»

Парень расслабил свою руку и давление пистолета. Вот тогда я понял, что правая задняя дверца автомобиля была незакрыта. Я пошёл на это и открыл её. Выскочил, побежал на другую сторону дороги с встречным движением. Попытался найти такси. Я слышал позади меня, что они кричали и говорили: «Стреляй!»

Но я просто побежал и, наконец, нашёл такси. Я в него запрыгнул, когда оно двигалось. Я открыл дверь, вскочил внутрь. Такси проехало 700 или 800 метров, прежде чем таксист понял, что что-то не так, и больше не хотел мне помогать. Меня попросили выйти, потому что в такси уже сидели какие-то пассажирки.

Я вышел из такси. На обочине были канавы и болотная зона, поэтому я перепрыгнул туда и ненадолго спрятался. Я снял свой красный свитер, чтобы меня не увидели … позже мы его отыскали там вместе с полицией.

Я нашёл ещё одно такси. Я попросил [водительский] телефон. Позвонил другу-корреспонденту и спросил его, что делать. Он предложил мне поехать в ближайший полицейский участок, и таксист меня отвёз. Я подал заявление, в котором назвал пакистанских военных подозреваемыми. Я также написал твит об этом происшествии с профиля моего друга, потому что нападавшие забрали мой телефон, паспорт, чемодан, ноутбук, сумку. У меня остался только мой кошелёк.

«Гдж»: Как Вы приняли решение покинуть Пакистан?

Сиддики: Полицейское расследование показало, что камеры [наблюдения] в том районе не работали. Полицейские обнаружили, что одна из машин, которые меня остановила, следовала за мной из самого дома, но они не смогли идентифицировать лиц внутри автомобиля, потому что [окна] были тонированы, а номерной знак был поддельным.

Меня пригласил [на встречу] министр внутренних дел Пакистана [Ашан Икбал]. Он предложил мне написать письмо командующему пакистанской армией [Генералу Камару Байве]. Вот тогда я понял, что правительство совершенно беспомощно.

Мне предложили уехать на некоторое время, потому что нападавшие не закончили работу, и они могут прийти за мной снова. Тем более, что я не собирался молчать, как предложили некоторые старшие друзья-журналисты, которые позже повернулись ко мне спиной во время этого испытания.

Это было очень неутешительно и удручающе, когда моё собственное журналистское сообщество не поддерживало меня. Международные СМИ поддерживали меня, некоторые местные журналисты поддерживали меня, но отдельные люди, которых я знал лично, полагали, что я ошибаюсь, активно высказываясь о нападении.

Я и моя жена … мы сели вместе и все обсудили. До этого мы ничего не рассказывали нашему ребёнку, но теперь я осторожно рассказал ему, что для меня существует опасность, и нам нужно переехать.

Мы решили, что должны бежать. Когда мы будем уезжать, это не на три или шесть месяцев, потому что я сражаюсь с невидимыми силами в моей стране. Я не буду знать, выиграл ли я или проиграл, продолжают они меня преследовать или нет.

Мы решили бежать в Париж, потому что последние семь или восемь лет я работал с французскими СМИ в качестве журналиста для «Франс 24». Я также получил французский эквивалент премии Пулитцера [премия Альбера Лондра] в 2014 году, поэтому у меня здесь есть сильная поддержка журналистского сообщества.

«ГДж»: Как изменилась свобода СМИ со временем в Пакистане?

Сиддики: Свобода прессы всегда подвергалась нападениям. Мы прошли через военные диктатуры в Пакистане… в 1960-х, 1970-х и 1980-х годах.

В последние годы изменились две вещи. Во-первых, мы, как журналисты, не знаем, что такое границы дозволенного. В моем случае я не знаю, какой именно сюжет, статья или видео спровоцировали нападение. Возможно, единственной причиной была моя активность в социальных сетях?

Во-вторых, негосударственные субъекты сейчас активизируются против журналистов, поэтому [военные] могут скрываться за этими негосударственными субъектами и делать свою работу.

Военные добились того, что единство среди журналистов не такое прочное, как раньше. Они достигли этого благодаря финансовому воздействию или денежным вознаграждениям… это ещё больше сократило возможности для работы журналистов. Военные становятся все более нетерпимыми, и их тактика контроля над СМИ становится все более жестокой. Я вижу, что в ближайшее время ситуация ухудшится.

Все надо рассматривать в соответствующем контексте. Сейчас год выборов в Пакистане. Пакистанские военные хотят, чтобы все причастные манипулировали выборами для достижения стратегических успехов. Они не хотят, чтобы правящая партия [Пакистанская мусульманская лига (Наваз)] снова пришла к власти с таким же большинством голосов, что и сейчас. Поэтому, чтобы они могли легко манипулировать выборами, они пытаются создать атмосферу страха, из-за которой невозможна независимая журналистика.

Партнёр «Индекса цензуры» «Глоубел джонелист» – веб-сайт, который представляет свободу прессы в мировом масштабе и публикует международные новости. Он также готовит еженедельную радиопрограмму, которая выходит в эфир на радиостанции КБИЯ (КВIА), – партнёр НГР (NPR) в центральной части штата Миссури – и на партнёрских радиостанциях в шести других штатах. Веб-сайт и радиошоу готовятся совместно профессиональными сотрудниками и студентами Школы журналистики Миссурийского университета, самой древней школы журналистики в США.   

 [/vc_column_text][/vc_column][/vc_row]